Галерея. Несколькими неделями ранее Лио Вэтричи смотрела на объем полученных данных. Когда информации много, это хороший знак. Никто, желающий что-то скрыть, не послал бы подобное: фотографии с порядочным увеличением (в основном - в 16 раз), охватывающие обе стороны видимого света, снятые от объекта на расстоянии от пяти сантиметров до трёх метров, составляющие все вместе полную сферическую модель с шагом в один сантиметр. Данные можно рассмотреть по кругу как модель виртуальной реальности, но все цвета были скорректированы и сфокусированы вручную: произведение искусства само по себе и хоть сейчас на обложку журнала. Исследовательские стандарты тоже были на высоте. Рентгеновские и УВЧ- снимки, показания УКВ-радара, микрообразцы взяты и подтверждены нанятым наноинтеллектом, которому терять просто нечего. "За такие деньги можно было бы отправить с Малвира всю скульптуру целиком", подумала Лио. "Но, конечно, если это подлинный Вэддам, одна только страховка перекрыла бы всю её стоимость". А что они заявили? "Абсолютный предмет, по-настоящему неисследованный, найденный чёрт-те-где, новый и неизвестный Вэддам". Привет с того света. Лио уже подумывала, что может быть отказаться от гонорара и продать самой эту скульптуру. Только реклама крайне дорого обойдётся. В треть стоимости? О, да, она согласится. Её же так просто уговорить. Хватит уже в облаках витать. Какова вероятность обнаружить подлинного Вэддама сейчас? Семь лет прошло! Она отбросила алчные, скользкие мечты о выгоде и славе, намереваясь серьёзно поработать. Лио окинула фронт работ взглядом. Установив фотохранителя так, чтобы он обошёл вокруг скульптуры, формируя воспринимаемое человеком изображение, она закрыла глаза и сосредоточилась, оживляя в воспоминаниях (только воображение, не оцифрованные данные) знакомые шумы из галереи Уффици, музея Гуггенхайма, музея современного искусства. Умиротворённо спокойные голоса, шлепки обуви по мрамору, разбегающиеся трескучим эхом, периодически вновь накатывающие многочисленным шорохом подошв проходящих мимо школьных экскурсий. Затем она открыла глаза, рассматривая детали, мерцающие вслед за её передвижением. В рост человека платиновый шток, переплетённый теплоотводами, сбивающими с толку своим количеством, раскрывающимися хитро запутанной геометрией длинных S-образных кривых, ежеминутно меняющих отбрасываемые тени из-за того, что она двигалась вокруг. Проволочные ветви, выступающие из штока через различные промежутки, сотканные из какой-то военно-промышленной субстанции — отражающей брони или абляционной керамики, чего-то, в чём природой заложено отражать свет. С определённых углов, мерцающие ветви сливались, и Лио немного прищурилась, наблюдая эффект, основанный на явлении муара. Механическая версия дерева. Дерево, которое умнее тебя. Чёрт, как же ей хотелось, чтобы та штука была здесь. В уме она отмечала углы света, которые увеличивали муар. Интересно, кто были те варвары, споткнувшиеся об эту находку? "Поздний Вэддам, если только он настоящий", размышляла она. "Используются скрытые формы, видимые только с нескольких точек. Очень поздний". И виноватое щекотание в животе при мысли "Последняя работа Вэддама". Она провела целый час, формируя собственное мнение, растрачивая впустую свой талант, если скульптура окажется подделкой. Вплотную приблизившись к образцу, она осмотрела выдающиеся небрежности полировки, выискивая признаки соединения частей. Вэддам никогда не применял сварку, конечно. Независимо от того, что он делал: дробил, или приспосабливал, или стыковал вместе, весь инструмент, которым он работал, были молоток и пять нарочито слабых рук. Она сверила части скульптуры с историческими промышленными каталогами и протоколами. Вэддам не признавал синтез, используя только фабричные элементы, ненужные обломки минувшей индустриальной эпохи. Иначе говоря – барахло. Не будучи истым политиком, он верил в права имитаций, сам являясь улучшенным грузовым дроном, проработавшим тридцать лет на устаревшей взрывной фабрике прежде, чем вышел за границу Тьюринга. Для Лио подобный переход обозначал бы нечто ужасное, чем её обучение в английской общественной школе. Общественной/частной, частной/общественной - такой тип школы, где большие девочки суют пальцы во влагалище младших, а те, в свою очередь родителям не рассказывают. По иронии судьбы бедняжку убил несчастный случай на производстве. Случайная диверсия хакера привела к катастрофе на пиратском заводе синтеза рядом с горной виллой Вэддама. Двойная ирония в том, что пират занимался синтезированием произведений искусства, являющимся настоящим бедствием всех скульпторов, художников и арт-торговцев. В итоге всё сущее в пределах пятнадцати кликов превратилось в плазму. Безболезненный, но драматичный финал, приведший к шестикратному подорожанию на двух Вэддамов, имевшихся в то время в её галерее. Реджинальд, её финансовый партнёр, говоря "буквально сжёг дотла мир искусства", подшучивал над этим инцидентом. Она смеялась над этим. Спустя два часа, отмеченных растущим чувством опасности (почти возможным, но наверняка разочарующим), она натравила на образец двух ассистентов. Это 48-терафлопные отданные в залог личности шарлатанов, находящиеся под опекой её и перегруженного работой юриста SPCAI, решительно ничего не смыслящего в искусстве. Ханс и Франц их текущие псевдонимы. В паре они работают слаженно и красиво, устраивая дружеские соревнования, ограниченные лишь коэффициентом Тьюринга на уровне 0,5-0,6. - Так, мальчики, – в приказном тоне сказала она. – Вы знаете, что делать. Мне нужно заключение о подлинности через 400 секунд. Огонёк её сигареты вспыхивал в комнате то тут, то там. Эти двое незрелые, но мощные. Лио даже не беспокоилась относительно УФ-анализа микрообразцов. Ребята, имея прямой доступ, обеспеченный вакуумным волокном напрямую в библиотеку Конгресса, к уже известным записям произведений Вэддама, справятся с этим гораздо лучше её, проведя более миллиарда сравнений материалов в минуту. Однако она ожидает от них не безликие выводы, а обоснованные комментарии насчёт стиля, эстетики, смысла произведения. И можно рассчитывать, что письмом такого объёма она займёт юриста SPCAI на весь день. Оба предоставили свои отчёты точно к времени. Как школяры, зазубрившие задание, оба боролись за право высказаться первым. - Сегодня по алфавиту. Франц? - Много расхождений. Почти наверняка подделка. Сокрушительные слова. Ужасное разочарование будет наименьшим из зол, независимо от того, узнает Лио что-то ещё или нет. Она вытащила ещё одну сигарету и цинично подумала, что, по крайней мере, подобное событие отметится хорошей историей её зрелых лет. Одной Пустой Историей Закончившейся Ничем. Этого Никогда Не Будет. - Рассказывай по порядку. Пауза была распознана как запрос. "Твоё время, умник", подумала она. "И дай мне один миг побыть по-человечески в плохом настроении". Но он начал слишком быстро: «В микрообразцах под номерами 567, 964 и 1002 содержатся глубоко расположенные дополнительные частицы тиридианита. Угол вхождения частиц указывает на то, что они возникли во время транспортировки на Малвир и явно до создания скульптуры. Однако за последние 14 месяцев тиридианит не поставлялся в количествах, достаточных для его обнаружения в образцах. Это говорит о том, что скульптура была создана, по меньшей мере, спустя шесть лет после смерти Вэддама». "Зубодробящая речь", отреагировала Лио. Столько трудов и опять подделка. Почти жаль, что она разрушена первым же самым очевидным анахронизмом. Последние 300 с лишним секунд ребята, наверное, сидят на руках как нетерпеливые школьники, умирая от желания продолжить объяснения. Будь они людьми, то скорее всего подпрыгнули бы на своих местах и кричали бы, перебивая друг друга: - Тебя взгрели, обманули, одурачили и обобрали. - Есть что добавить, Ханс? – Втайне она считала его умнее Франца. Вероятно будет полезным дать ему шанс высказаться относительно других обнаруженных аномалий. - Я не соглашусь, – отрезал Ханс. – Подлинность подтверждена. А вот тут странность. Обычно мнения ребят настолько не расходились. - Ты не думаешь, что материалы анахроничны? Пауза. Слишком длинная для 48-терафлопного разума. - Они анахроничны. Я сузил период изменения скульптуры к примерно четырём или восьми месяцам назад. Но скульптура, видимо.. настоящая. Индикатор допуска к разговору Франца мерцал как бешеная бабочка, бьющаяся в пламени свечи. Но она позволила Хансу следовать принятым мучительным, сумасшедшим путём. "Пока я могу сделать тебя художником", подумала она. Ханс продолжил: - Форма, мастерство, пространственное обращение к зрителю. Они очень похожи, слишком правильные, чтобы быть сделанными другой рукой. Более того, эта скульптура сделана не до того, как умер Вэддам. Она... новее. Дальше больше. Я полагаю, что... – ещё одна двухсекундная пауза, головокружительные сомнения девяноста шести миллиардов операций, столетняя война внутри миниатюрного измерителя Ханса цвета оникса. - ... Роберт Вэддам всё ещё жив. Хорошо. Невообразимо, но, действительно, очень хорошо. - Мальчики, отменяем все встречи, – скомандовала она. – Мы будем смотреть на эти данные пока не ослепнем. Спор продолжился до поздней ночи. - Реджинальд. - Дерьмо. Лио? В такую-то рань. Меня удар хватит. Кто-то умер чтоли? - Как раз наоборот. Что ты скажешь на то, чтобы получить большой денежный куш? - Я весь внимание. Я полагаю, это подлинный Вэддам. - Да, я думаю. Два против одного. Но это сложнее, чем кажется. Он жив. - Кто "он"? - Вэддам. - Шутишь! Он же отребье. - Это единственное объяснение. Скульптура является идеальным продолжением его позднего творчества. Она великолепна и неожиданна, но она его. И она создана менее года назад. - Тогда это подделка. Пиратство. Мошенничество. - Но что, если нет? Мы должны это проверить. Не только здесь на корабле, но и в других местах. Мы можем найти его. - Я не пошлю тебя в дикий гусиный перелёт посреди сезона. - Не меня. Кого-то с лучшим взглядом. Точнее с правильной... историей жизни, вызывающей доверие. Он эксперт по Вэддаму. Всесторонне исследовал его. Ты знаешь, о ком я. Но он путешествует только первым классом. - Ты меня убиваешь! Весь мозг высушила! - Реджинальд, слушай. Я могу ошибаться... - И ты ошибаешься! - Но если я права, Реджинальд, Вэддам не единственен. Бесконечное, неисчерпаемое количество Вэддамов. Это лицензия на печать денег. Тишина. Звук пальцев, поскребших небритый подбородок. - Кому сейчас нужен Вэддам в таком количестве? – спросил он. - Твоему старому приятелю Зимивич. Смех разлился с озлобленным удовольствием. - Сначала "находим" несколько Вэддамов. Очень дорогих. Всё больше невероятно дорогих находок. А затем "находим" и самого человека, блуждавшего где-то в пустыне и неведомо как ставшего патентом. Реджинальд рассмеялся снова. - Хорошая стратегия, – поддержала она. - И все собранные творения Вэддама упадут в цене. Зимивич разорён! – взревел он. Она позволила себе улыбнуться на старческие потуги нераскаявшегося зла. Добрая филистимлянка. - Пустая трата средств, – заключил Реджинальд. – Онанизм чистой воды. Я сделаю это. И если это обман, мы так или иначе распространим слух! Зимивич обделается каждым сожранным куском. - Ты гений. - Точно. Дарлинг умеет хранить секреты? - Я возьму с него обещание. - Заставь поклясться.