Эволюция Дарлинга. Часть 1. Глава 2 "Работа и удовольствие" (1)
Переводчики: rrunover, NadinJu, Dessi
Глава 2
Работа и удовольствие Два корабля обнаружили друг друга на большом расстоянии, хотя с другой стороны, они точно знали, где искать. Маршруты каждого корабля в общем метапространстве должным образом регистрируются и доступны всем. Это были пассажирские суда, чьи пункты следования и прибытия строго регламентированы. Прошли смутные времена раннего Пространства, когда бродяги торговцы, гонявшиеся за выгодой, курсировали по частным метавселенным как им вздумается. Эти два судна было легко обнаружить: кипящая энергия их подпространственных двигателей кипела подобно фосфору. Между ними установился контакт, и широкий спектр вопросов начал обсуждаться в беседе их многоструктурных разумов. Чередования метапространства, распределение и интенсивность (и сотни других переменных) активности тахиона, колебание высокого уровня экономических показателей (то есть рынки, которые влияют на очень богатых - привилегированное сословие, выходцами которого являлись все пребывающие на борту), и все эти беседы, грубо говоря, приравнивались к обычному обсуждению погоды. Естественно, это были очень разговорчивые корабли. Большая часть их вычислительных мощностей была направлена не на математические расчёты астронавигации или расхода топлива, а на координирование удовольствия и взаимодействия с пассажирами. Уподобясь всесущим стюардам, они умело объединились как и помыслы тех, кого они перевозили. Несмотря на все эти взаимодействия с людьми и имитациями, на тысячи детализированных контролей и мероприятий, которые входили в ежедневные обязанности круизных судов, им было приятно поговорить с подобными себе судами, с другим разумом такой мощности и размаха. Однако, где-то среди множественных уровней их дискурса, меньший из двух кораблей обнаружил нарушение этикета. Едва ли не была затронута тема по поводу недавнего увеличения цен на билеты, поскольку больший корабль, как бы невзначай, намекнул , что его уникум озарения и небывалые способности проникать в суть дела были более значимыми и представлявляли собой живой образец того, как нужно по достоинству обращаться с пассажирами. В то время как их беседа переходила на другие уровни, меньший корабль выразил обиду, указав на то, что его данные обладали большей спецификой и точностью; естественным результатом этого стал меньший размер и, соответственно, более высокий коэффициент мощности процессора, обслуживающего пассажиров. Однако больший корабль не отступал, и то, что казалось небольшим дипломатическим инцидентом между двумя информационными государствами, быстро развернулось в войну. Другие аспекты разговора тем сильнее слабели и блекли, чем все больше и больше вычислительных ресурсов упоминалось в дискуссии. Гигантские количество данных собиралось и передавалось: статистика удовлетворенности клиентов сравнивалась, научные трактаты на эту тему цитировались и обезоруживались пункт за пунктом, целые истории пассажирской отрасли составлялись на месте. Будучи достаточно грубо и дословно переведённым, их диалог выглядел бы примерно так: - Ну конечно же меньший из нас, а им являюсь я, имеет больше времени, чтобы рассмотреть отношения между частными желаниями клиентов и их платежеспособностью. - Ваше понимание ограничено вашей же самой спецификой. С таким небольшим объемом пассажиров ошибки выборки изобилуют в своих расчетах. Как игрок, захваченный в сети единственной попытки, вы можете выиграть или проиграть. Я же - игорный дом; я всегда знаю, что так или иначе, возьму свое. - Варвар! Мы что, боевые корабли? Сравниваем сырые числа нашего пассажирского экипажа, как если бы они были боеприпасами, выводимыми на орбиту или целым гигаваттом нашего лучевого оружия? - Неправда! Я просто ссылаюсь на самые основные математические принципы научного метода: Обычный закон больших чисел. Расчеты, ведущиеся небольшими числами случайных элементов поддерживают вероятность случайности, но непредсказуемость относится к категории законов вероятности, когда огромное число событий считается единым целым. Например, поведение любой частицы газа заранее неизвестно, но предсказать можно движение целого облака. - Мои пассажиры не молекулы газа! Они - индивидуальности и я упиваюсь их оригинальностью. Вот почему мои билеты стоят дороже твоих! - Ах, так все дело в цене? А кто только что распинался о боеприпасах? - Цифродробилка! - Интуитивист! Вскоре война закончилась диалоговым эквивалентом полного взаимного уничтожения: обе стороны почти одновременно прервали передачи. Два пятнышка цивилизации и интеллекта разошлись в полном молчании, вновь бросая вызов хаотическим джунглям метапространства. Королевский Фавор (меньший из двух кораблей) вернулся к своим консьерж-услугам с удвоенным рвением. Что он о себе возомнил этот мерзкий исполин с работорговцами? Фавор разглядывал планы палуб других судов с отвращением: искусственные пляжи, смертельно высокие стены для альпинистов и парящие парки размером с футбольный стадион. Пошлые развлечения, требующиеся для удовлетворения прихотей двадцати тысяч душ. Фавор с непритворной нежностью приступил к осмотру собственной, тоненькой по объему, декларации пассажиров, 1143 клиента, к каждому из которых приписаны детальные психологические и физические характеристики, чему несомненно позавидовало бы подавляющее большинство деятелей государственной безопасности. (Но будь такие сравнения озвученными Королевским Фавором вслух, не избежали бы очередной батальной сцены.) Приближалось время обеда. Корабль уже долгое время был занят приготовлениями, но с особой тщательностью и особым рвением просматривались все распоряжения. Большинство пассажиров безусловно обедало и в многочисленных ресторанах Медины. Там, низкие каменные стены вели обдуваемые ветром, мощеные булыжником дороги к неожиданным волнующим пейзажам - изысканным фонтанам, прогулкам у реки, одиноким аллеям - и все под искусственным небом, которое таило очередную драму каждую ночь. Но это были утонченные драмы, как то: обрушение сооружений, медленное восхождение комет, а не инопланетные бомбардировки, несомненно играющие роль на этом гигантском небе единомышленников. Каждую ночь Королевский Фавор делал небольшие перемены в планировке Медины. Как правило, он знал, где отдельные пассажиры намеревались пообедать, через подслушанные разговоры или запросы о рекомендации, но корабль иногда искажал желания своих клиентов. Он получал истинное удовольствие от обслуживания людей со схожими пристрастиями, которых объединял в непосредственную близость, стоило только передвинуть стену сюда или предпологаемый стол вон туда. Когда официанты занимали свои позиции, они могли увидеть ресторан чуточку больше или меньше, а, возможно, и скрытым за некоторыми новыми деталями панорамы, которые требовались для создания образа. До последнего времени это была хорошая поездка. Однако поздно вечером между двумя группировками НаПрин произошла драка, сначала показавшаяся катастрофой. Последние дни беседы пассажиров были только о сгущавшейся обстановке. В конце концов бывшие оппоненты стали друзьями. Ох уж эта НаПрин. И некоторые пассажиры, по-видимому, ехали не просто отдыхать. Таковых явно набиралось не меньше сотни, но сегодня «Честь Королевы» была не в настроении наводить порядок. Молодая женщина, путешествующая в одиночку, обычно была не требовательна. В её анкете значилось, что она говорит на многих языках, и корабль представил её (явно попустительствуя) артистам, спортсменам, политикам, аристократам, игрокам в лотерею, наркоманам, скрывающимся преступникам, наёмникам и даже смертельной, пусть даже и цивилизованной, разновидности мозговых паразитов, чей носитель был весьма красив, хотя и законно умерщвлён. Она произвела впечатление на всех, однако сама не выказала ничего, более чем вежливый интерес. Хуже того, она никогда не отвечала ни на один их запрос пообедать вместе. Даже не говорила «нет». Её профиль также был странным. Она была неудержимо богата. Экономически Разобщённой, если быть точнее. ЭР были редки, но часто встречались в сверхбогатых экономиках четырёхсотлетней человеческой экспансии. Особый патент вселенского приложения или изыскательской претензии на уникальные ресурсы создавался индивидуально для тех, чьё богатство уже невозможно оценить или отследить. Объекты, типа кораблей (непосредственно не заинтересованные в деньгах, необходимый самообман, применяемый людьми в целях самоорганизации) позволяли ЭР безгранично удовлетворять свои желания, спокойно перераспределять своё реальное богатство так, как им хотелось. Неофициальные соглашения, которых придерживались ЭР строго говоря не были законными, но будучи ЭР жаловаться на жизнь сложно. Подобный подход был, безусловно, более гуманным, чем постепенное дробление и полное разрушение планет-носителей ресурсов. Жизнь ЭР была беззаботной и ограничивалась только возможностями собственного воображения. И ещё. Она снова обедала в одиночестве. Королевский Фавор находил доступ к профилю женщины не в первый раз. Документ изобиловал обычными медицинскими, финансовыми и личными данными, вроде того предпочтительного досье, которое скапливается за несколько десятилетий высококлассного путешествия: таможенные пошлины, температурные коэффициеты и доминирующая цветовая палитра чьей-то родной планеты; все сводилось к тому формальному уровню, который обеспечивал использование беспилотных летательных аппаратов; предпочтительные модели сна при последовательном переключении между различными длинами дней вызываемых планет. Но данные этой женщины казались довольно тусклыми. Приятные неожиданности, противоречия и острые углы конфеденциальной информации отсутствовали, как будто ее жизнь представляла простой хрестоматийный пример с намеренно отсутсвующими примечательными особенностями. Правда, в начале её жизни есть пятнадцатилетний промежуток, о котором нет никаких данных. Разумеется, даже перемещающиеся в Пространстве сироты не были неизвестны или, возможно, отсутствующие данные связаны с необычайно высоким уровнем допуска. И она, как представляется, вышла из этого исторического вакуума полностью сформированная, без нервных или физических травм и фантастически богатая. В её профиле отсутствовали данные об интересах, увлечениях, фобиях, навязчивых идеях. Никаких вопиющих просьб оставить её в покое, но тем не менее и никаких очевидных путей, по которым можно подобрать ей подходящего компаньона. Её привычки, социальные навыки, даже её мысли выглядели безупречно гладкими как стеклянная стена. Предположительно она была из того сорта пассажиров, которых гигантское, варварское пассажирское судно могло оставить на попечение собственных устройств, не тратив сколь-нибудь значимых усилий. Но для «Королевы Чести» женщина представлялась непреодолимой проблемой. Если бы ни это, корабль подобрал бы ей кого-то, с кем можно поужинать. Фавор расширил свои достижения в решении. Как шахматный компьютер, увеличив глубину своего анализа, судно отбросило текущую таможню и вертикально установило свою обширную базу данных. Поиск погрузился в большую архитектуру ядра его памяти, как корни деревьев в поисках воды, чтобы просмотреть социальные ритуалы других веков, чужеродных видов, вымышленных фактов. В конце концов, он обнаружил решение в летописи перед расширением Земли. На самом деле это было проще простого. Была бы сделана целенаправленная ошибка, резервы стерлись, а затем восстановились. Нехватка столиков, такая, как существовала раньше в стародавние дни недостатка и заблуждений, была создана. Женщина будет вынуждена присоединиться к какой-нибудь компании. Подобное умышленное нарушение протоколов этикета роднило человека и космический корабль: однажды правила можно нарушить. Лучший их всех план зависел от множества случайностей, так что обычный прогнозирующий метод моделирования совершенно не подходил. План был сложный и потребует сегодня ночью ещё больше махинаций; возможно даже несколько попыток, чтобы сделать всё правильно. Стремление корабля к этому было сродни акту верования. Приготовления был сделаны. Незаметные сообщения с приложенными диалоговыми аватарами, готовыми ответить на любой вопрос, были разосланы служащим ресторана. Где-то ниже небесно-голубого потолка, только сейчас потемневшего настолько, чтобы можно было увидеть вспышки метеоритов, несколько каменных стен запоздало грохоча занимали положенные места. Молекулы газа, действительно. Прежде чем выйти, Мира ждала, пока небо полностью не потемнеет. Она предпочитала ходить по улицам в то время корабельного дня, когда можно побыть в почти полном одиночестве. В разгар ужина витиеватые коридоры опустеют; рестораны, бистро и кафе наполнятся светом и гулом разговоров и музыки, а она разделит прогулку лишь с несколькими спешащими опоздавшими. Бродя в темноте коридоров, заглядывая в блещущие огнями закоулки, безучастно собирая обычаи и вкусы развлечений, подобно наблюдателю-иностранцу, путешествующему в одиночку налегке и не знающему местного языка: очарованно, но отрешённо. Вконец устав и проголодавшись, а первые поужинавшие скоро закончат трапезу и начнут бродить по улицам в поисках новых развлечений, она, особо не думая, определилась с местом. К радости Миры в ресторане было темно, он не был ни угрожающе полон, ни показательно пуст. Она едва подняла палец, обозначая, что сегодня одна, как метрдотель уже перехватил её сигнал, сводя жест к простому намёку и препроводил её, как часто бывало, к столику в углу. Мира носила плащ, выглядевший дорого и довольно формально, однако не имеющий никаких эмблем или марок. На самом деле подобная вещь дорога и относится к военному снаряжению. Большую часть времени плащ имел тёмно-серую окраску и, снабжённый несколькими терабайтами позаимствованного военного кода, обладал способностью к камуфляжу. Когда Мира долгое время сидела на одном месте, плащ постепенно сливался с фоном, покрываясь лепестками желтиофоли. Ресторан на три четверти был заполнен. Она позволила разуму выхватывать слова из диалогов посетителей, выявляя и перечисляя их и не особо вдаваясь в смысл фраз. Здесь были интриги бледных людей, захватившими власть в Высшем Пространстве Англо, переполненные столики, занятых солдатами Ксиана (гордостью Пан-Семитики), обслуживаемые официантами, элегантно объезжающими вокруг множества дополнительных стульев компании разношёрстных участников, очаровательно убивающих дипломатичность. Вокруг не было ни одного языка, которого бы она не знала. И зачастую хотела, чтобы в её воспитании было больше пробелов в языковых знаниях. Сконцентрировавшись она попыталась отключиться от восприятия диалогов, понадеявшись заглушить их хотя бы незнакомой музыкой. В этой попытке она обратила внимание на ещё одного клиента, ужинающего в одиночестве. Он был не просто тихим, а совершенно недвижимым. Его голова возвышалась к нависающим веткам, светя оттуда проблёскивающими из-под бровей глазами. Он был огромный (особенно для имитации), человекообразный и последовательный, без плавающих рядом периферийных устройств и распределённых ядер, модных в последнем десятилетии. Поверхность камнеподобной кожи, переливалась мраморным блеском, усиливала его солидность и спокойствие, делая его ещё больше похожим на статую. Она внимательно смотрела на него, пытаясь уловить малейшее движение. Однако меню прибыло прежде, чем она смогла что-то заметить. Столь же вычурное, как и всё на этом звездолёте, меню начиналось с описания собственного состава: бумага состоит из грубо обработанных и стерилизованных продуктов жизнедеятельности пассажиров (как остроумно), чернила изготовлены из растительных красителей (как натурально), обложка сделана из настоящей кожи умерщвлённых животных (как ужасно). Да, подобные древние ремёсла сохранены на Королевском Фаворе; вы можете посетить колонию религиозных технофобов, возделывающих свои культуры на верхней палубе. В колонии соблюдаются искусственная смена времён года, и наблюдается детская смертность. Вы можете купить у них оригинальную продукцию, пока их дети глазеют на вас. В конце концов, раса счастлива в своём плоском мире. Блюдам из меню, однако, не хватало хоть какой-то способа ощущения. Экзотические животные, специально выведенные гибридные растения, чистая синтетика. Изготовленные вручную, обработанные машиной, подвергшиеся микроволновой обработке. Вояж обрушился на неё бесконечными кулинарными изысками и в своём великолепно сложном исполнении нотки нюансов блюд растворились и потерялись в глобальном выборе. Ей хотелось хлеба и воды. Она выбрала блюда (грубые волокна бумаги меню переплетались сенсорными датчиками) и теперь покорно отвечала на бесконечные вопросы о специфике их приготовления: температуре готовки, специях, психоактивности. Сделав заказ Мира склонила голову на руки, закрыв глаза в темноте сложенных ладоней. Утомление каждую ночь приходило раньше, чем хотелось бы. Предки Миры, судя по цвету её кожи, жили в средиземноморском бассейне. Свободное время она проводила в поисках информации о своём прошлом, откуда и узнала, что во многих культурах того времени наблюдается «сиеста» - некий, разделяющий день, ритуал. В этом доиндустриальном образце сна люди ложились спать поздно и вставали ранним утром, прерывая долгий день послеобеденным сном. Последнее время она испытывала странное изменение этого, восходящего к генам, обычая, возможно мутировавшего, под воздействием новых миров и пустого межзвёздного пространства. Мира просыпалась всё позже и позже, и к вечеру спать не хотела совсем. Перевёрнутая с ног на голову сиеста приходилась на предрассветные часы, ввергая её в полудрёму, когда она не смыкая глаз просто лежала в темноте. Однако она воздерживалась от употребления снотворных, вместо этого продолжая лежать неподвижно в течении увеличивающихся часов бессонницы, не желая нарушать покой ночи, будто тая надежду изучить это тёмное, пустое пространство. Приоткрыв глаза она обнаружила метрдотеля, с явным смущением ожидавшего её внимания. - Прошу меня извинить, - неловко начал он, - но, видимо, произошла ошибка. Подобные шокирующие слова на борту Королевского Фавора так же немыслимы, как "Извините, но наш гипердрайв вышел из строя, не соизволите ли продолжить полёт самостоятельно?" Обаятельно улыбнувшись она ожидала объяснений. - Когда юная леди была усажена, я вспомнил, что все столики зарезервированы. – Он сделал безнадёжный жест в сторону большой компании молодых людей в униформе. Спортивная команда. Или, возможно, солдаты. Или приверженцы нового культа? – Вы можете присоединиться к ним, если пожелаете. Или, возможно, к любому другому столику. Она улыбнулась. Воистину, королевская ошибка, достойная имени корабля. Она живо представила репарации, подносимые хозяйскими аватарами в виде подарков и рассыпающимися в восхитительно подробнейших извинениях. Мира поднялась, подбирая плащ вокруг себя (он уже покрылся пёстрыми маскировочными пятнами). Сейчас она просто возьмёт еду и уйдёт к себе в каюту. В конце концов, сегодня вечером подлизывания корабля действительно вывели её из себя. Ужин заканчивался наилучшим возможным образом. Но потом она увидела человека-статую ещё раз. Он двигался. Теперь его голова была повёрнута в сторону вновь прибывших посетителей. Они, в свою очередь, также смотрели на него. Мира представила многочисленные взгляды, обращённые на неё, и дурную славу, увязавшуюся за ней, если она уйдёт сейчас поддавшись моменту волнения. - Возможно, я присоединюсь к той, ужинающей в одиночестве, имитации, – сказала она. - Конечно, – ответил мэтрдотель, услужливо наклонившись в сторону статуи. Имитация взглянул на них и без колебаний кивнул. Должно быть он получил запрос через прямой интерфейс – Фавор лично держал под контролем случившееся недоразумение. Подойдя к столику Мира улыбнулась, преисполненная извинениями. Теперь из-за ошибки бортового ИИ смущены и побеспокоены оказались два пассажира. Вместе они просидели буквально несколько мгновений, прежде чем он заговорил; она, если пожелает, поддержит беседу. - Я должен представиться. Моё имя Дарлинг. – Его дипломатичность была весьма хороша, возможно, немного старовата, будто формировалась задолго до новых Контактов с НаПрин и Чиат Даи, чье влияние просто отсутствовало. - Мира Сантьярра Идальго, – ответила она. Он кивнул и улыбнулся, будто полностью удовлетворившись тройным именем, и перевёл взгляд обратно в небо. Его уверенное поведение немного разочаровало. Она надеялась обнаружить в нём раздражительность или невоспитанность одним только фактом запроса на чрезвычайное стеснение. Ну, по крайней мере, он не был слащаво очаровательным и безоговорочно цивилизованным, как другие объекты, встреченные ею на «Королеве». Момент строжайших моральных устоев прошёл. Мира находила тишину подходящей для себя, поскольку частый приём пищи в одиночестве уже вошёл в привычку. Однако она хотела встряхнуться, а разочарование ситуацией делало её агрессивной. В конце концов, она просто хочет поговорить с кем-то на этом судне, собеседник же был лаконичен, как и обслуживающие дроны. Как только блюда принесли, он приступил к поглощению пищи старомодным способом (старомодным для имитации, конечно). Мира решила не играть немого. - Почему таким способом, позвольте спросить? Его руки лежали по обе стороны тарелки. Сенсорные нити, которые начинались у его запястий и, перекрещиваясь, накрывали весь поднос, образуя своеобразную клетку с направленными к блюду парой усиков. Даже механизм устарел: большинство имитаций теперь для создания клетки использует невидимые тонкие нити, устанавливая сенсорные энергетические поля на лету. - Я оцениваю это блюдо, – вежливо ответил Дарлинг. – Визуализирую его плотность с точностью до миллиметра; облучаю рентгеновскими лучами и ультрафиолетом; улавливаю выбитые частицы; наблюдаю за моделью охлаждения составных частей. Несколько прядей отсоединились от паутины чтобы погрузиться в корочку пирога. Дарлинг вдохнул пар, выбивавшийся из проделанных отверстий и его веки затрепетали: - Это вкуснейшее сложное блюдо из фруктов, мяса и сахара весьма высокой температуры. Выяснить порядок приготовления достаточно тяжело. Но я могу обратиться к меню. - Меню, без сомнения, повергнет вас в восторг, – пробормотала Мира, – однако вся картина выглядит немного… отталкивающе. Он внимательно посмотрел на неё: - Потому что я не сую еду в глотку? - Именно, – улыбнулась Мира. Его дипломатичность была ужасно хороша; прямые определения обычно даются нелегко. - Всё, что я делаю - то же самое, что делаете вы, когда едите. Просто вы используете нос, глаза (у меня - удалённые сенсоры) и язык (тонкие, но высокоточные контактные нити) для выполнения задачи. - Но глотание..., - сказала она, ещё не зная, как закончить предложение. - Ах, да, – поддержал он. – Изменения в химии тела - результат поглощения пищи. Повышение уровня сахара в крови, стимуляция внутренних процессов, психотропные свойства стручкового перца, кофеина, алкоголя. Все они - мощные составляющие общей картины. - И вкус еды, конечно, – сказала она. – Потребность. Он снисходительно улыбнулся на её биоцентризм: - Является ли секс без зачатия неинтересным? Выделяется ли адреналин без реальной угрозы? Мира потрясла головой: - Нет. Конечно нет. Извините. Я вас спровоцировала. - Я принял вызов. Но позвольте и мне спровоцировать вас в ответ. Могу я понаблюдать, как вы едите? Должно быть она выглядела ошарашенной. - Под "понаблюдать" я имел ввиду непосредственный анализ. Ваша реакция заинтриговала меня. Возможно вы меня просветите. - Конечно, – выдавила из себя Мира. Несколько сенсорных нитей отвлеклись от пирога и, извиваясь, поползли к ней. Одна обернулась вокруг запястий, странно прохладных и сухих, и замерла, чтобы регистрировать движения пальцев, пульс и выделения пота с ладоней. Другая нить обвилась вокруг шеи. Мягко, но настойчиво некоторые нити заняли положение в горле, другие остановились на висках, прикасаясь к крошечной паутинке мускулов, делающим глаза столь выразительными. - Полно вам, – пробормотала она. Он пожал плечами, но удалить нити не предложил. Мира немного повернула голову и обнаружила, что нити двигаются вместе с ней, не стесняя движений. Дело в том, что как только нити касались кожи Миры, они сразу принимали её температуру тела и ощущались не более чем зайчики света, пробивающиеся в солнечный день сквозь крону деревьев.